Groszki i róże

 Опять снился сон про войну. На этот раз я был в нем польским солдатом (помнил даже фамилию, на "К" - Коштаньский, Коштовский - что-то с koszt-), белобрысым и голубоглазым, - видимо, бывшим солдатом, то ли дезертировал, то ли армию распустили-разогнали, и попал я на какой-то хутор в лесах, где жила такая Зося, тоже белобрысая, полная такая, и прятала у себя двух евреев, одному было хорошо за сорок, неприятное такое мятое, обрюзглое лицо, усы, брови - и молодого. Надо было в песке под домом выкопать им убежище, прикрыть досками и дерном, и сделать это никто, кроме меня, не мог, эти двое только возились бестолково и портили уже сделанное, а бабе сил не хватало, и я стал сам копать, и едва-едва закончил, как пришли немцы, а все так плохо прикрыто, вот-вот заподозрят и найдут, да и сколько им сидеть там, под полом, там тесно, еле-еле сидя, а немцы прямо в избе устраиваются, над их головами.

А потом вдруг выясняется, что эта Зося симпатизирует молодому еврею, и мне не даст, по всей видимости, а давать будет ему, хотя это я все сделал, и спрятал их, и по хозяйству все такое. Обидно было, но, с другой стороны, что ж делать, насильно мил не будешь.

Других проблем не помню - только вот это, и страх, когда немцы приходили. Все остальное совершенно нормально и обыденно. Лес еще красивый там был, кажется, соснами пахло, летом дело было. Малина какая-то росла рядом, хвоя на песке.

Мне пришло в голову, что настоящая дань памяти народу-победителю была бы, если бы каждый выставил в своем окне, в своем блоге или где там еще портрет своего воевавшего на фронте или в тылу родственника-предка. 

Моя бабушка Элеонора (Элька) Альбертовна (Берковна) Ганзман в 1940-м (ей было 18 лет) приехала в Ленинград поступать в Инъяз, отучилась только один курс. Служила в ПВО, тушила зажигалки на ленинградских крышах. Всю блокаду воевала в Ленинграде, от первого дня до последнего. У нее было много медалей. Вывезти в Израиль нам их не разрешили, и они куда-то затерялись. Не в них счастье. Еще помню у нее очень много донорских знаков - она много и часто сдавала кровь.

Мой дед Леонид Леонтьевич Бессараб в начале войны эвакуировал гидроэлектростанции из-под немецкого наступления, потом был отправлен на Урал строить эти электростанции на новом месте. В блокадном Ленинграде оставалась его жена, пока их не вывезли оттуда в начале 1942-го. Он работал прорабом на Усть-Каменогорской ГРЭС, в Кемерово, в Челябинске - еще много где.

Моя бабушка Хелене-Мария Яновна Тамм до эвакуации из Ленинграда в Политехническом институте искала заменитель олифы и других масел, которые пошли тогда в пищу людям.

Ее отец Яан Михелевич Тамм умер в Ленинграде январе 1942-го от истощения.

Бабушкин брат Хуго Яан Тамм в первые дни войны ушел из Ленинграда на фронт добровольцем и пропал без вести.

Среди более дальних родственников многие - точные цифры и имена назвать затрудняюсь, списки есть у отца - воевали, погибли на фронтах, пропали без вести.

Светлая память и спасибо вам всем. Вы победили.