Groszki i róże

Нет! - сказал я, вставая. - Я тоже в делании. Несомненно, в делании. Я делаю себя. Сейчас я делаю работу в белом. Кстати, а что для меня белое? Белые розы в саду белого дома, белое тело жены, золотистые кудри детей. Этот золотой обозначает белый, как я только что читал у Пастуро, что и коричневый, и бурый, и синий обозначали черный в раннем средневековье.

Первый этап ведь - нигредо, работа в черном, символ которой - ворон, ага. Заканчивается разложением исходного продукта в черную однородную массу, гумус, потенцию, в которой сокрыто зерно завтрашнего. А теперь эту материю надо отчистить, отмыть - impuritatis ablutio. Осознаю себя, свои прежде скрытые части, очищаю их от мрака, отмываю. Потом - вся эта система собирается вместе и начинает работать.

А если по Юнгу, то альбедо - это воссоединение с анимой, с женщиной, которая я.

Так я спустился к почтовому ящику и вытащил из него очередной номер "עיניים". А через некоторое время решил посмотреть - о чем номер-то? 

"לבן".

("Эйнаим", "Глаза" - детский научно-популярный журнал, который Эрик выписывает. Выходит ежемесячно, каждый номер посвящен чему-то. "Осень", "Страх", "Железо", "Мусор", "Желания"... Тема этого номера - "Белый цвет".)