Groszki i róże

Кладбище было большим, очень осенним и очень заросшим. Каким и должно быть.

На Еврейском кладбище стали хоронить просто вдоль бывших проходов. Ведь есть же поверье – не хоронить на дороге? Как есть поверье на дороге не спать, на дорогу не мочиться. Странно. Впрочем, нехватка места легко представима.

Еще странность – сажать на могилах клубнику. Она быстро расползается по соседним могилам. Интересно, ее кто-нибудь действительно потом собирает и продает? Земля на кладбище, конечно, хорошая…

Марьяшка рассказала о нескольких мистических совпадениях, связанных с бабушкиной могилой, за которой она ухаживает. Почему бы и нет. Незабудки, которые она посадила там, и в тот же день получила мамино письмо о том, как бабушка ей рассказывала про незабудки, которые они с сестрой пересаживали на могилы, за которыми никто не ухаживал, еще там, в Раквере. Мамино письмо, пришедшее точно в день перезахоронения. Обломки стены еще стоят вокруг. Местность удивительно сира и уныла. Разрушающийся завод напротив; впрочем, и двадцать лет назад он не производил впечатления стройки века. Жизнь на проспекте Александровской Фермы не кипела никогда. Даже когда там еще был мост через железную дорогу, по которому ходил 117-й автобус, и который теперь снесли, очевидно, в честь неумолимо грядущего 300-летия.

После не мог дозвониться ни до кого из тех, кого мог бы повидать в четыре свободных часа. Проклятье. Как всегда, не хватает ровно одного дня – на Ольгу и на Лустберга. Я должен быть с теми, кому хуже. Хотя, видит Бог, нелегко мне поступать так, как я поступаю. Видит, и, возможно, простит.

Три примерно раза мне говорили о каком-то нимбе вокруг меня. По-моему, у любого человека, который приезжает извне, есть такой нимб. Но неважно, что это или откуда это берется – важно, как принести этим максимально пользы.

Дозвонился до Снежки, зазвал ее к нам, накупил пирожков – не позвонила. Бог даст, ничего не случилось, свидимся в другой раз.

Чрезвычайно порадовал «Колобок». Вещи, которые с моего уезда стали лучше, можно пересчитать по пальцам. Правда, по пальцам рук и ног вместе. Вот «Колобок». Пирожки стали вкуснее и невероятно дешевы. Я наел их и к вечеру имел расстройство желудка, вылеченное зверским способом, о котором я умолчу.

Последние деньги с третьей разменянной сотни оставил в книжном на Литейном. Хороший – понравившийся – учебник по ОСам и книга Олега Григорьева. Плюс утром мелкие подарки женщинам и детям… слишком мелкие, черт побери. Кэти сшила Муравью тельняшечки, как раз такие, о каких мы мечтали. Лишь бы пришлось впору. А девицам надо еще чего-нибудь наискать. Да сколько не наищи, много не будет. Страшно соскучился по семье, сам не ожидал. А может, к этому примешивается постоянное принятие неприятных решений и ежесекундное ощущение уходящего времени, драгоценного, вымечтанного, черт знает как добытого времени, измеренного по часам и тратящегося не оптимальным образом вопреки всем этим решениям и изворотам.

Завтра – очень важное путешествие. В гости к духам моей любимой земли пойдем.

Здесь в дальнейшем возможно – история о том, что было в Каннельярви, и почему туда я больше не ездок.