У меня болит голова -- следовательно, я существую. И, по всей видимости, существовал вчера.

Это уже что-то.

Спасибо Марику -- теперь Эрик безоговорочно верит в Деда-Мороза. А я считаю, что это необходимо такому ребенку, как он.

Еще у него теперь есть железная дорога, по которой катаются паровозики Томас и Перси, и на которой трудится трактор Теренс -- Терентий, значит. Труд их состоит в перевозке маленьких черных шариков, которые посредством хитроумной анжинерной системы засыпаются Перси в кузов, потом высыпаются под ковш Терентию, потом Терентий их закидывает в кузов Томасу, Томас отвозит их на горку, и высыпает обратно в приемник для Перси. Всякие намеки на циклическую бессмысленность их занятия будут мною отвергнуты из крупнокалиберного пулемета. Они делают свое дело и счастливы; равно счастлив должен быть и наблюдатель, который в три с половиной года, в сущности, и соучастник, и даже в чем-то демиург; да он и счастлив, а кто не понимает, тот сам несчастный дурак, и вся философия Нового времени ему не поможет.

Еще у него есть палатка для сидения в ней -- между прочим, оч-чень сильный ход, собственная палатка в комнате. И волчок, узретый нами в Торонто во время ночной прогулки с moebiuscatmoebiuscat и его супругой.

Еще у него есть абсолютно влюбленные в него родители. Что бы там ни происходило между ними самими.

В этом году желаю всем одного. Двух, то есть. Нет, одного.

С любимыми -- не расставайтесь.